Душа сутенера - Страница 41

К оглавлению

Арчил нахмурился. Я взглянул на него.

— Ты знаешь, кто это мог быть?

— Не хочу гадать. Если это те, кого я подозреваю, то положение еще хуже, чем ты думаешь, — загадочно ответил Арчил.

— Они оставили свой телефон, — показал на столик Арнольд Хендрикович.

Я подошел к столу и взял листок с номером телефона. С номером мобильного телефона. Показал его Арчилу:

— Можно вычислить по телефону, кто эти люди?

— Нет, конечно, — ответил Арчил, — телефон может быть зарегистрирован на любое имя.

— Может быть, мне вызвать милицию и показать им этот телефон? — меня уже трудно было остановить.

— Не нужно, — мрачно ответил Арчил, — если это тот человек, о котором я думаю, то милиция здесь не поможет. Она тебе не поможет, — повторил он.

— Кто это? Ты можешь сказать, кто эти люди?

— Пока не знаю. Нужно проверить. В любом случае давай позвоним, узнаем, чего они хотят. Набери номер.

— Может, записать разговор на пленку?

— Не нужно пленки, — вздохнул Арчил, — не нужно вообще суетиться. Сядь, успокойся и набери номер. А потом мы поговорим.

Я привык доверять профессионалам. Арчил был таким профессионалом. Я взглянул на него. Он как-то изменился с того момента, когда Югансон описал загадочного человека. Мне показалось, что Арчил испугался.

— Что происходит, Арчил? — тихо спросил я. — Ты сдрейфил?

— Звони, — упрямо сказал он, ничего не объясняя. Я набрал номер. Один звонок, второй. Наконец на другом конце раздался мужской голос:

— Кто это?

— Меня просили позвонить.

Я с трудом сдерживался, чтобы не выругаться. Этот убийца сегодня отправил на тот свет моего племянника и трех сотрудников. А я должен с ним разговаривать, вместо того чтобы послать к нему человека с автоматом в руках.

— Подождите, — сказал неизвестный.

Я ждал целую минуту. Наконец услышал другой голос:

— Я вас слушаю.

Очевидно, это был тот самый человек, о котором мне говорил Югансон. Невысокого роста. Это он наступил своей маленькой ногой на руку умирающего Алексея. У меня прервалось дыхание, но я держался из последних сил.

— Что тебе нужно? — прохрипел я. — Чего ты лезешь в мои дела?

— Это ты полез не в свое дело. Если ты сутенер, то и оставайся им и не лезь в политику, дурачок. В общем так. Мне нужна кассета, имя оператора и адреса трех девочек, которые там были. И учти: запись у нас все равно есть. Девочек мы найдем и без тебя. Нам нужен оператор и кассета.

Он не знает, что Лепина с девочками снимал убитый Алексей. Парень им ничего не сказал. Я почувствовал, что уже не могу сдержаться.

— Я тебя… достану, — прохрипел я, — сам зубами загрызу…

— Зубы сломаешь, — спокойно парировал собеседник, — и не нужно так грозно. У тебя есть время до утра. Потом мы за тобой придем. Нам нужна кассета, оператор и девочки. У тебя есть время до десяти утра. Если надумаешь — звони. Если нет, мы придем за тобой. Ты меня понял?

— Нет, — закричал я, — не понял! Это я приду за тобой. Это ты пожалеешь, что родился на свет. Я тебя достану из-под земли. Я тебя…

Он не стал слушать и положил трубку. Я убрал аппарат и посмотрел на Арчила. Тот с мрачным видом, отвернувшись, сидел на стуле. Югансон пожал плечами. Конечно, он трус, но что я мог ему сказать?

— Чего они хотят? — спросил Арнольд Хендрикович.

Я отмахнулся. Разговаривать не хотелось. В тишине неожиданно раздался телефонный звонок. Звонил мой телефон. Неужели убийца передумал и хочет поговорить со мной еще о чем-то? Нет. На аппарате высветился номер телефона Никитина. Только его сейчас и не хватало!

— Я тебя слушаю, — устало сказал я Семену.

— У нас все в порядке, — весело сообщил он.

— Что — в порядке? — не понял я.

В этот момент моя голова была занята совсем другими проблемами.

— Дипломат с женой уже здесь, в клубе. Им очень нравится. Он заплатил деньги. Спрашивает, можно ли сюда приходить в другое время. Гимнасту я звонил. Они с женой сейчас приедут. В общем все о’кей.

— Потом поговорим, — я отключил телефон. Сейчас я не мог думать ни о чем.

Я взглянул на Арчила. Тот понял, что нужно объясниться. Но ничего не сказал. Только поднялся и вышел в прихожую.

— Подождите меня, — попросил я Арнольда Хендриковича и вышел в прихожую следом за Арчилом.

— Что случилось? — спросил я Арчила.

— Я пока ни в чем не уверен, — признался Арчил, — но постараюсь узнать все за несколько часов и сообщить тебе. Но если подтвердится то, что я предположил, то тогда тебе нужно уезжать. Если я не ошибся, то у тебя в городе защиты не будет. Они найдут тебя в любом месте. И никто тебя не сможет защитить. Ни милиция, ни ФСБ, ни бандиты. Никто. Нужно все бросить и бежать. Куда-нибудь за границу. Лет на десять — пятнадцать. Чтобы о тебе забыли.

— Кто это был? — разозлился я.

Арчила не так-то легко напугать, но если и он испуган, значит, у этих убийц очень серьезная «крыша».

— Я все узнаю и позвоню, — сказал Арчил, — давай мы тебя отвезем обратно в офис. Тебе нельзя здесь оставаться.

Я вернулся в комнату, чтобы попрощаться с Югансоном. Тот сидел за столиком. Перед ним стояла бутылка его любимого мартини.

— Вы должны меня понять, — сказал Арнольд Хендрикович, — я не переношу физической боли.

— Конечно, не переносите, — согласился я, — до свидания. И не нужно нас провожать.

Мы вышли из квартиры, и я захлопнул за собой дверь. Век живи, век учись. Над Дамкаевым посмеивались все — и наши охранники, и девочки, и Раечка. Он коверкал русский язык, неуверенно выражал свои мысли, страдал одышкой, был добродушным и смешным старичком. Но когда наступил его смертный час, он умер, как герой, ничего не сказав, несмотря на пытки, которым его подвергли.